Путь Йоава
Я безнадёжно опаздывал на автобус, отправлявшийся из Тель-Авива в Иерусалим. Водитель уже завёл мотор, и я, отчаянно жестикулируя издали, успел вскочить в любезно открывшуюся переднюю дверь.
- Тода раба (спасибо большое – ивр.), - совершенно искренне произнёс я, избавленный от необходимости битый час торчать на автобусной станции в ожидании следующего автобуса.
- Вакаша (пожалуйста – ивр.), - буркнул водитель-марокканец, включая, по обыкновению всех марокканских водителей, на полную громкость восточную музыку и добавляя газ.
Найти свободное место оказалось не таким простым делом. Я дошёл почти до конца салона, балансируя в узком проходе и постоянно наступая на чьи-то ноги и сумки. Наконец я уже собрался усесться на свой рюкзак на полу, подобно двум солдатам ЦАХАЛа, когда вдруг услышал на чистом русском языке:
- Здесь свободно. Садитесь, пожалуйста.
Второй случай везения в течение пяти минут был явно хорошим знаком. Человек, предложивший мне сесть, оказался мужчиной моего возраста, одетым в чёрный костюм и белую рубашку. На голове у него была чёрная бархатная кипа, а из-под ремня свисали кисти цицит – обычный внешний вид религиозного еврея. Его густая борода была уже наполовину седой, зато живые, искрящиеся оптимизмом глаза выдавали натуру деятельную и неординарную.
Это был мой первый приезд в Израиль, впечатления были свежими, и я, как губка, старался впитать в себя побольше информации о стране, о людях, об истории, религии, обо всём.
Мой случайный попутчик заинтересовал меня, и не только внешне, хотя, согласитесь, в Израиле нечасто встретишь нашего соотечественника, строго соблюдающего традицию. От него исходил какой-то внутренний свет, который необъяснимым образом согревал и создавал ощущение давнего и доброго знакомства.
Сразу уловив мой неподдельный интерес, он взял инициативу в свои руки и через несколько минут я забыл про фотографии, которые собирался сделать в дороге, забыл слова, которыми хотел приветствовать встречавших меня в Иерусалиме друзей, забыл об опасности терактов, происходивших в последнее время особенно часто в автобусах, забыл, поглощённый целиком Его Величеством Рассказом.
...Игорь уже и не помнил, куда он так спешил в то утро. Наскоро припарковав машину у нового супермаркета, он, игнорируя светофор, побежал через кажущуюся пустой проезжую часть. И ведь что обидно, сам – водитель, сколько раз проклинал лезущих под колёса бестолковых пешеходов.
Этот дед на развалюхе-«Москвиче» как будто материализовался из воздуха. Игорь почувствовал сильный удар в бедро, бесконечно долгий свободный полёт и глухой стук собственного затылка об асфальт.
...Сегодняшний день давался ему особенно тяжело. Солнце палило нещадно, тучи мошкары летели со стороны Нила, облепляли мокрые от пота руки, ноги, лицо. Но всё это было привычно, всё было бы ничего, если бы не засевший глубоко за грудиной страх. Страх за жену. Она должна была родить со дня на день. У них было уже четыре дочери, по всем приметам, должен был родиться мальчик. Жена чувствовала себя всю беременность плохо, боялась, что не выносит. А тут ещё эта проклятая работа! Раньше с египтянами хоть как-то можно было договориться, чтобы беременных освобождали от тяжёлых работ. Сейчас же они даже за взятку не хотели идти на уступки.
Но самым страшным, холодящим внутренности в полуденный зной, было воспоминание об указе фараона. Указе, предписывающем умертвлять каждого еврейского младенца мужского пола. Йоав всегда мечтал о сыне, но сейчас готов был молиться о рождении ещё одной дочери.
Тяжело вздохнув, он поднял нагруженную кирпичами тачку и осторожно, выверяя каждый шаг, покатил её по проложенным доскам вверх, на второй этаж строящегося дома египетского сановника. Там он машинально подпёр её двумя кирпичами и стал спускаться, так глубоко погружённый в свои невесёлые мысли, что не сразу услышал:
- Йоав, берегись!
Когда он обернулся, опрокидывающаяся тачка была уже перед самым лицом.
...Расплывчатое пятно медленно приобрело очертания и оказалось крупным мужским лицом с синими прожилками под глазами и сильными очками в роговой оправе на кончике мясистого носа.
- Пришёл в себя, голубчик? Вот и славненько.
- Игорёк, ты меня слышишь? Тебе больно? – раздался откуда-то сбоку голос жены.
- Он слышит Вас, уважаемая, а вот разговаривать ему сейчас нежелательно, - сказало крупное лицо.
Голоса стали удаляться, Игорь ещё уловил: «черепно-мозговая травма», «нужен покой» и «не беспокойтесь, с головой всё будет в порядке». Он успел подумать, что Йоаву, наверное, пришлось не легче – с тачкой-то, полной кирпичей. Затем голоса стихли и он с облегчением закрыл глаза.
...Йоав очнулся дома, вспомнил про жену, попытался встать, но острая боль между лопаток ослепила, буквально пронзила насквозь так, что он не смог сдержать стон. Позже брат привёл очень знающего лекаря, которого даже вызывали лечить богатых египтян. Тот сказал, что несколько дней придётся побыть дома, дал мазь и склянку с какой-то микстурой.
К вечеру жена родила мальчика. Йоав мысленно возблагодарил Единого и поклялся сберечь ребёнка, чего бы это ему не стоило. Большего на данный момент для своей семьи он сделать не мог.
...Это становится уже интересным. Сон с продолжением. Древний Египет, пирамиды, евреи-рабы. Он что-то слышал об этом, так, краем уха, но никогда особенно не интересовался. Деньги интересовали его куда больше. Как говорил один знакомый, сейчас они просто лежат под ногами и только ленивый не нагибается, чтобы поднять их.
Да уж, ленивый! Он был за последний год в Польше шесть раз, в Китае – три раза, мотался с базара на базар, наездил на своей «восьмёрке» больше 40 тысяч километров. Вдуматься – это ж целый экватор! А результат? Занятые деньги, не всегда реализуемый товар, дай здесь, подмажь там. А нервы? Их кто считает?
Нет, конечно, он не хотел больше той жизни на 110-рублёвую зарплату начинающего инженера. Тем более, что и эти гроши его бывшим коллегам сейчас платили через раз. Уж лучше самому работать на себя. Только не такой это лёгкий хлеб, как многим со стороны кажется...
- ...Игорь, они опять вчера приходили, - вывел из раздумий голос жены.
- Кто? – не понял он.
- Ну эти, два «качка» в кожанках. Сказали, что если ты не заплатишь через неделю, они отнимут машину.
- Да они оборзели, вообще! Где телефон? Сейчас позвоню Жорке, у него брат – капитан милиции. Они думают, я на них управу не найду!
- Игорь...
- Слышишь, я таких людей подключу – им темно станет!
- Игорь, они сказали, что знают, в какой детский сад ходит наша дочь.
Он сразу сник, вжался в подушку и снова заныло в затылке. Через минуту взял себя в руки и решительным тоном сказал:
- Значит так: собирайся по-быстрому и сегодня же уезжай с Олей к твоим родителям.
- А ты?
- Я уж как-нибудь разберусь.
- Но ты же понимаешь, что это не выход. Что когда-нибудь это плохо кончится.
Он, насупившись, молчал.
- Ты – глава семьи, Игорь. Я не хочу навязывать тебе никаких решений, но, боюсь, другого выхода у нас нет. Вчера я видела этого парня, Йоси, из СОХНУТа. Он приходил к Флейшманам. Они на днях уезжают. Вот, дал почитать.
Жена положила стопку ярких проспектов на тумбочку. Игорь покосился на них.
- Ладно, иди, я подумаю.
- ...Они приходили – спрашивали, когда ты выйдешь на работу.
- Но ведь лекарь объяснил им...
- Они сказали, что если каждый еврей будет по неделе валяться дома, работать в Египте будет некому.
Вскоре пришёл Йонатан и с возбуждением рассказывал о новом человеке, Моше, сыне Амрама. Они с братом Аароном призывают евреев покинуть Египет, чтобы идти в Ханаан. Странные люди. Разве ж фараон кого-то отпустит по доброй воле?! Да и где он, этот Ханаан, кто их там ждёт?
Йоав подумал, что никогда не встречал таких отчаянных евреев. Ведь за одни такие речи могут запросто казнить!
- Про Моше говорят, - понизил голос Йонатан, - что он вырос во дворце фараона, потом убил египтянина, бежал в пустыню и сейчас вернулся, чтобы освободить народ.
- И ты в это веришь? – скептически посмотрел на брата Йоав.
- Не знаю, - задумчиво почесал бороду Йонатан. – Но что-то необычное в нём точно есть.
...Сборы были поспешными. Жену с дочерью всё же пришлось на недельку отправить к родителям, чтобы избежать лишних переживаний. Времени оставалось в обрез, а нерешённых дел была куча.
Переписать на свояка машину, по дешёвке оптом реализовать товар, продать мебель, найти надёжных квартирантов, отдать в хорошие руки фокстерьера Руди. Хорошо ещё, парень в СОХНУТе попался толковый – помог организовать всё без проволочек.
Игорь обвёл взглядом пустую квартиру, поднялся с чемодана:
- Ну, вот и всё...
- ...Ты слышал? Они опять были у фараона и вернулись живыми!
Вся улица гудела. Были и те, которые сомневались, говорили: «Накличут на нас беду.» По мере нарастания бедствий в Египте, количество сомневающихся в силе Моше уменьшалось, но тревога не проходила. Наконец, настал этот день. Йоав помазал дверные косяки и притолоку входной двери кровью ягнёнка, взял на руки сына и приказал всем домочадцам молиться Единому.
Утром пришло известие - пора...
...В том, что это был не сон, вернее, не совсем сон Игорь уже не сомневался. Первым делом по прибытии он раздобыл Тору с русским переводом и прочитал – всё сходилось даже в деталях. Дочитал, правда, только до момента исхода, как будто что-то остановило его, заставив закрыть Книгу.
По прошествии нескольких недель он немного успокоился и сейчас пытался осознать, что же произошло. Как могло получиться, что он, никогда не считавший себя евреем, кроме как по паспорту, никогда не помышлявший об отъезде в другую страну, а тем более в неспокойный Израиль, вдруг оказался здесь? Неужели всему виной неприятности, связанные с теми мелкими рэкетирами? Или за этим стоит что-то ещё?
Да ну, чепуха, мистика. Всё ещё наладится и он, возможно, вернётся. Только семью, пожалуй, сначала оставит здесь. Так надёжнее будет. Ладно, посмотрим...
...Во время перехода по дну моря дети держались на редкость мужественно. Даже крохотный Нетаниэль, привязанный простынёй к спине матери, не проронил ни звука, с любопытством вглядываясь чёрными бусинками глаз в заворачивающиеся барашки громоздящихся друг на друга волн, поднимающихся сплошной стеной до самого неба.
Когда же воды сомкнулись, поглотив египтян с их колесницами, лошадьми, копьями, стрелами, они ещё долго смотрели на поднимающиеся из глубин пузырьки воздуха, на выброшенные затем на берег трупы своих врагов, пока пришедшее на смену шоку ликование не охватило их...
...Игорь не успел ещё закончить ульпан, когда случайно встреченный на улице бывший однокашник, с которым они и дружны-то особо не были, неожиданно пригласил его на работу в недавно открывшееся русское турбюро. Израиль переживал тогда туристический бум из России, турагентства появлялись как грибы после дождя, и общительный, с хорошо подвешенным языком Игорь весьма удачно вписался в новый перспективный бизнес. Даже незнание языка на первых порах не особо мешало работе – в их фирме ивритом в совершенстве вообще владел только шеф, репатриировавшийся в середине 70-х.
И всё же, несмотря на кажущееся благополучие, чего-то не хватало ему, не давало покоя его душе. Да и мысли о возвращении посещали всё чаще. В то же время присутствие в его жизни Йоава, о котором он, боясь насмешек, никому не рассказывал стало привычной реальностью. Пока ещё смутные догадки и слабая, едва уловимая надежда, найти с помощью Йоава ответы на свои, самому себе не очень ясные вопросы, поддерживали его на плаву.
- Мы голодны! Нам нечем кормить детей! – Йоав проснулся от возгласов в центре стана и поспешил туда. Толпа окружила Моше и Аарона.
- Вы привели нас в пустыню, чтобы уморить голодом! В Египте у каждого из нас был хлеб, мясо и крыша над головой! Вернёмся обратно!
Семья Йоава страдала от лишений не меньше других. И его не раз посещали сомнения в правильности исхода. Ведь предпочли же некоторые не рисковать и остались в Египте. Но, глядя на спящего у материнской груди Нетаниэля и вспоминая о клятве, данной Единому, Йоав верил, что поступил правильно.
Он хорошо запомнил тот день, когда впервые выпал ман; как они поначалу с опаской пробовали его, а распробовав, с удовольствием набивали им полные рты, и как, впервые за долгое время, светились радостью лица его девочек.
Потом они пришли в Рефидим и претензии к Моше повторились, на сей раз из-за отсутствия воды. Йонатан даже опасался, что разгневанные люди побьют Моше камнями и собирался защищать его до последнего.
И вновь Единый явил чудо, и полилась вода из скалы, и успокоился народ. Всё больше рассеивались сомнения Йоава, всё больше укреплялся он в мысли о неслучайности событий последних недель.
Что-то ждёт их впереди..?
...Всё-таки хорошо, что они переехали в этот дом. Хотя по прошествии времени Игорь уже понимал, что, не будь переезда, произошло бы нечто иное, что направило бы его.
Соседями по лестничной клетке оказалась религиозная семья, единственная во всём доме. Жена ещё удивлялась, как они попали сюда – ведь обычно харедим предпочитают селиться компактно в отдельных кварталах. Вопреки утверждениям Игоря коллег о том, что «досы» (как они презрительно называли религиозных евреев) всю жизнь протирают штаны в ешивах, сосед работал. Он уезжал рано и заведенный мотор его старенькой «Тойоты» выводил Игоря из состояния сладкого утреннего полусна, что дополнительно раздражало.
А поначалу раздражало в соседях действительно многое. Орава беспокойных шумных детей, без конца бегающих по лестнице и орущих под окнами. Чёрный сюртук хозяина. Парик его жены. Их непохожесть и независимость. И подспудная, засевшая глубоко в подсознании мысль, что им известно нечто, неведомое ему.
Шло время. Накапливались эпизоды, маленькие штрихи, постепенно меняющие их отношение к соседям. То старший соседский сын помог жене поднять тяжёлые сумки на третий этаж. То соседка совершенно по-свойски (прямо как в Союзе!) одолжила жене крупу и предложила заходить в любое время, по поводу и без. А то глава семьи, возвращаясь с работы, остановился возле ковыряющегося в моторе своей машины Игоря и провозился с ним два часа, пока неисправность не была устранена.
Игорь с изумлением наблюдал, как в субботу, единственный выходной день, в то время как они собирались на пляж, или в гости, или убирали квартиру, соседская семья в полном составе, нарядно одетые, неторопливо отправлялись в синагогу. И насколько серьёзными, можно даже сказать одухотворёнными, были лица детей, ещё вчера лазавших по заборам или гонявшихся за кошкой. Это субботнее перевоплощение, отрешённость от суетных мирских забот ещё долгое время оставалось непостижимым для него.
Когда соседи впервые пригласили их в гости на встречу субботы, они были в растерянности. Как одеться, что принести с собой, как вообще себя вести? Ведь они никогда не бывали на подобных мероприятиях!
Соседская квартира сияла чистотой, стол был сервирован со вкусом и сама атмосфера праздника витавшая в воздухе вскоре не оставила и следа от первоначальной неловкости. На следующий шаббат он пригласили Шломо с семьёй к себе и хотя все блюда пришлось по причине кашрута готовить на кухне у Ривки и подавать в её же, Ривкиной, посуде, вечер прошёл замечательно. Шломо оказался превосходным рассказчиком, и истории, которых он знал великое множество, казались живыми картинками из прошлого и настоящего еврейского народа.
Ему-то, первому, Игорь и рассказал о своих видениях и поделился сомнениями. Шломо внимательно выслушал, но толкование дать отказался, сообщив только, что это должно быть хорошим знаком и благоволением Небес.
С посещения синагоги, а затем и вечерних занятий по иудаизму, к Игорю начало приходить понимание причин своей неудовлетворённости и духовного смятения. Ему стало ясно, почему необъяснимая сила заставила его тогда закрыть Книгу на самом, казалось, интересном месте. Он должен был пройти этот путь вместе с Йоавом, пройти, не зная конца путешествия, пройти, отдавая себя всецело в руки Единого, подчиняя себя Его воле...
...В этот день солнце светило особенно ярко. Стол был накрыт с особой роскошью. Тосты звучали особенно торжественно. В этот день он сделал брит-милу, вступив в союз Авраама.
...С тяжёлым сердцем покидал Йоав Рефидим. В жестоком бою с амалекитянами, сражаясь рядом с Йегошуа, погиб Йонатан. Йоаву не пришлось долго оплакивать любимого брата – предстояло двигаться вперёд. Их путь лежал на Синай, и пылевой столб, означающий присутствие Единого в стане, чётко указывал дорогу.
Всё же до чего неуютное место этот Синай! Почти бесплодная пустыня, хаотичное нагромождение камней. Они выбивались из сил, неся на себе детей и помогая животным тащить гружёные повозки.
Шла седьмая неделя со дня их выхода из Египта. Йоаву казалось, что эти недели вместили вечность. Наконец последовало разрешение разбить лагерь. Йоав смотрел на находящуюся невдалеке, ничем не примечательную гору, и вдруг почувствовал, как ёкнуло сердце. Здесь! Он ещё не знал, как не знал и никто другой, что должно произойти в этом безлюдном месте, но каким-то непостижимым образом ощутил всем естеством приближение события грозного и великого.
...Коротка летняя ночь, не долог сон. На рассвете люди были разбужены мощными раскатами грома, в небе сверкали молнии. Предупреждённые Моше, поднимавшимся до этого на гору, они сначала не испугались. Потом появился этот звук, похожий на трубный звук шофара.
А дальше... Дальше у многих начали меняться человеческие характеристики: слепые стали видеть, глухие – слышать, хромые перестали хромать. Облако опустилось на вершину горы и небо как бы прогнулось, соприкасаясь с ней. Трубный звук усиливался, становясь почти нестерпимым. Гора ходила ходуном, была объята пламенем. И в этот момент раздался Голос:
- Я – Б-г, Вс-сильный твой, который вывел тебя из земли египетской, из дома рабства.
Произошло смешение каналов органов чувств – Голос был не только слышен – он был виден. Люди видели ослепительный чёрный огонь в виде букв на фоне ослепительно белого огня. Огненная субстанция соприкоснулась с каждой душой, и после того как каждая душа откликнулась, согласилась принять, как будто запечатать, эти слова в себе, она вернулась к горе и прожгла одну из двух каменных скрижалей, вмуровав слова в скрижаль.
Каждая клетка каждого человека была пронизана в этот момент святостью. Но одновременно наступило ощущение смерти. Поэтому некой ударной волной все души были возвращены в первоначальное состояние, и волны огненной субстанции принесли вторую заповедь:
- Не будет у тебя иных богов, кроме Меня.
И вторая заповедь была принята душами, вернулась и вмуровалась в скрижаль. И снова произошло возвышение, и снова ощущение смерти.
После этого люди стали просить Моше подняться на гору, чтобы одному говорить с Единым. И стояли они не шелохнувшись, пока не скрылся Моше в сгустившемся облаке на самой вершине...
- ...Вот мы и приехали.
- А? Что? – не сразу понял я.
- Приехали, Иерусалим, - мой собеседник кивнул в окно.
Пассажиры толпились в проходе, медленно продвигаясь к выходу.
- Что же было с Игорем дальше?
- У него всё сложилось хорошо. Он нашёл себя.
- А Йоав?
- Не знаю. Он перестал являться ему после обрезания. Одно можно сказать с уверенностью – Йоав принадлежал к поколению, которому не суждено было войти в Эрец Исраэль – все они умерли в пустыне.
- Жаль...
- Зато в Страну вошёл его сын. Вошёл и завоевал её.
Мой собеседник улыбнулся.
- Если у Вас будет время и желание – позвоните мне - встретимся, поговорим.
Он вложил что-то мне в руку, подхватил сумку и лёгкой, пружинистой походкой зашагал к выходу из автостанции.
Всё ещё находясь под впечатлением от услышанного, я стоял на платформе, набросив на плечо рюкзак, не заметив, как подкравшийся сзади Мишка обхватил меня своими ручищами и подбросив несколько раз в воздух, поставил на ноги только тогда, когда подоспевшая Марина треснула его зонтиком по спине. 45-килограммовую Марину великан Мишка боялся также, как и полтора десятка лет назад, когда они познакомились на первом курсе института.
- А поседел-то как! – Мишка сокрушённо покачал головой.
- И у тебя шевелюры поубавилось, - в тон ему ответил я, подмигнув Марине.
- Мы думали, ты опоздал на автобус, но всё-таки решили не рисковать, и вот, хорошо что так получилось, - щебетала Марина, приглаживая мои растрепавшиеся волосы.
- Что это у тебя?- Мишка указал на мою левую руку.
Только сейчас я заметил зажатую в кулаке белую визитную карточку, отпечатанную на русском и на иврите.
- Рав Йоав Левин. Консультации, помощь новым репатриантам, - прочёл я вслух.
- Ты знаком с равом Левиным? – с уважением посмотрел на меня Мишка.
- Выходит, знаком, - пожал плечами я.
- Его все уважают на «русской улице» и не только на «русской». Скольким людям он помог, сколько молодых на путь истинный наставил. У моей знакомой сына буквально с того света вытащил – мальчик наркоманом был. А сейчас, слава Б-гу, всё в порядке, женился, дочечка у него родилась, - торопливо сообщила Марина.
- Настоящий человек, светлая душа, - пробасил Мишка, и в его устах это звучало высшей похвалой.
Всю дорогу в машине я молчал, рассеянно отвечая на вопросы друзей, озадаченных моим настроением. Все остававшиеся дни до отлёта я намеревался позвонить ему. Мне хотелось ещё раз услышать его спокойный голос, хотелось спросить, что ощутил человек, ставший пусть даже и в видении свидетелем Откровения. Я о многом хотел спросить его. И... так и не позвонил.
...Самолёт быстро набирал высоту, я отложил журнал и взглянул в иллюминатор. Подо мной лежали всё уменьшающиеся квадратики домов, убегающее змейкой шоссе и открывающееся, насколько видит глаз, лазурное, ослепительное Средиземное море.
Мы поднялись выше, и в очертании проплывающего мимо облака мне почудилась гора, расположившиеся вокруг неё станом люди и совсем крохотная фигурка, упорно поднимающаяся вверх...
Марк Ингер
29 октября 2006 года