Право на ошибку

Все события и персонажи в рассказе вымышленные, любые совпадения случайны. Исключение: теракт в Бургасе 18.07.2012

Свинцовый, жёлтый, кофе с молоком, бирюзовый, лазурный, аквамарин, фиолетовый. Песок и море.

Русский, болгарский, английский, голландский, украинский, немецкий, тьмутараканский. Языки.

Водоросли, хвоя, подсыхающая, не успевающая толком зазеленеть трава, пoпкорн, жареные сосиски. Запахи.

Неохватные животы, точёные девичьи фигурки, бикини, полубрезентовые до колен шорты, больше напоминающие семейные трусы, нежели плавки.

И ещё золото, много золота: на запястьях, шеях, пальцах, в ушах, на щиколотках. У некоторых – во рту.

Доски, катамараны, лежаки, квадроциклы, надувные «бананы», парашют за катером на верёвке и белые треугольники парусников на горизонте.

Копошащееся, жующее, барахтающееся, визжащее от восторга, быстро сгорающее в стремлении захватить сразу и много палящего южного солнца пёстрое человеческое месиво.

Столпотворение. Вавилон. Курорт. Западный черноморский берег.

Человек за столиком в кафе отложил газету, закинул руки за голову и с удовольствием потянулся. Последний раз он отдыхал в позапрошлом году, и то всего неделю. И хотя теперешняя командировка отнюдь не являлась отпуском и также, как всё, чем он занимался, была сопряжена с серьёзным риском, человек за столиком улыбался.

Рони Шахар, сотрудник Управления оперативного планирования и координации Моссада, специальный агент свежесозданного подразделения, не имеющего пока даже названия. Среднего роста, среднего телосложения, с обычной, малозапоминающейся внешностью. Ещё довольно молодой, несмотря на богатый опыт участия в секретных операциях за рубежом. Чемпион ЦАХАЛя по крав-мага, вице-чемпион по снайперской стрельбе, свыше ста прыжков с парашютом. Умеющий управлять всем, что движется и использовать для нейтрализации противника всё, оказавшееся под рукой. Кроме того: университетский диплом по международному праву и четыре иностранных языка. Джентльменский набор. Рэмбо с интеллектом.

Теракт в болгарском Бургасе произошёл, не то чтобы неожиданно. Любое террористическое нападение неожиданно в принципе. Провал заключался в полном отсутствии информации об активности террористов в Западном Причерноморье. Приоритетными направлениями в работе Службы были, как всегда, соседи: Ливан, Сирия, Ирак, Иран, в последнее время – Турция. Повышенное внимание уделялось вольготно чувствующим себя исламистам в Скандинавии, неплохо была поставлена работа в Великобритании (в кооперации с местной контрразведкой), хуже – во Франции. Юго-восток Европы всерьёз не разрабатывался никогда.

Конечно, невозможно прикрыть все аэропорты и все страны, посещаемые израильтянами. Но умение предвидеть развитие ситуации и предвосхитить следующий ход противника всегда отличало аналитиков Моссада, недаром снискавшего славу одной из лучших разведок мира.

Сейчас произошёл прокол. Хотя вина за взрыв в Бургасе полностью лежала на болгарской службе безопасности, охранявшей международный аэропорт не лучше, чем охраняется тахана мерказит (автобусная станция – иврит) любого провинциального израильского городка, и исполнители теракта сразу были идентифицированы, на совещании в главном офисе Моссада на бульваре Шауль а-Мелех в Тель-Авиве, состоявшемся уже через полчаса после трагедии, было принято решение о создании нового подразделения по борьбе с терроризмом в Болгарии, Румынии, Греции и республиках бывшей Югославии.

Сколько было заброшено мобильных групп, каково общее число агентов и какие конкретные задачи перед каждым из них поставлены, Рони, разумеется, не знал. Его участок работы находился прямо в «эпицентре» взрыва, включая территорию к северу от Бургаса до Обзора и к югу по побережью до турецкой границы. Он сильно сомневался в успехе работы здесь и сейчас, поскольку террористы и их пособники, по логике, должны были залечь на дно, прекратить всяческую активность, да и болгары после такого позора обязаны землю носом рыть. Шутка сказать, бомбу заложили в автобус чуть ли не перед самыми видеокамерами, а исполнитель спокойно разгуливал в зале ожидания, нацепив на себя два рюкзака! К тому же автобус предназначался для израильских туристов, к которым во всём мире, как минимум негласно, применяются повышенные меры безопасности.

Рони поморщился. Преступная халатность вообще раздражает настоящего профи, но, в данном случае, из-за неё погибли израильтяне. Были убиты, как всегда, только потому, что были евреями, а значит, он, Рон Шахар, сделает всё для того, чтобы их кровь не осталась неотомщённой.

В оперативной работе на сей раз имелся позитивный момент. Ему не требовалось выдавать себя ни за журналиста из Буэнос-Айреса, ни за торговца недвижимостью из Торонто, ни за ювелира из Цюриха. Играть предстояло фактически самого себя – среднестатистического русского туриста. Двадцать три года назад семья Ромы Шаргородского репатриировалась в Израиль из Черновцов. Благодаря матери, учительнице русского языка и литературы, заставлявшей сына регулярно читать и писать на родном языке, запрещавшей дома иврит даже для общения с друзьями из русскоязычных семей, Рома сохранил язык на таком уровне, что никто из контактировавших с ним граждан из постсоветского пространства не мог определить в нём иностранца. Он умел «выключать» ивритскую поющую интонацию, при необходимости заменять великорусское «г» на грубоватое украинское, и произносить «шо» так, как это делает большинство населения от Львова до Белгорода.

По «легенде», Рони представлялся бизнесменом из Москвы, имеющим контакты с серьёзными людьми в Росвооружении, ищущим клиентов на покупку лёгкого стрелкового оружия, а возможно, и чего посерьёзней.

Первая «деловая» встреча произошла уже на второй день после его приезда в Бургас. К домику пляжного бара вразвалочку подошли двое местных. Маленький в длинных шортах, с густо намазанными гелем и зачёсанными назад волосами, по-хозяйски толкнул дверь, жестом приказав напарнику ждать. Чудовищного размера персонаж, с колышущимся животом, на который не натягивалась последнего размера майка, короткими конечностями и увенчивающей эту нелепую конструкцию крохотной головой, удивительно напоминающий динозавра из школьного учебника, занял пост у входа. Вскоре из бара стали доноситься голоса на повышенных тонах, что-то грохнуло и разбилось. Динозавроподобный распахнул дверь, попытался протиснуться, получил изнутри толчок и недоумённо попятился. На пороге появился маленький, поправляющий причёску и победно засовывающий в карман пачку смятых купюр.

С любопытством наблюдавший сцену Рони вздохнул, потушил сигарету и негромко окликнул проходивших мимо его столика рэкетиров. Маленький оценивающе смерил взглядом прикид, «рыжую» цепь в палец толщиной, зажигалку Zippo и последнeй модели iPhone, важно кивнул и принялся звонить боссу. Стрелку забили здесь же, в баре, в девять вечера. Иллюзий по поводу этой босоты Рони не испытывал, но поди знай, где найдёшь, где потеряешь.

Босс оказался тридцатилетним болгарином с приятным лицом, нечистыми ногтями и в наполовину расстёгнутой «гавайской» рубашке, из-под воротника которой синюшным крючком торчал хвост вытатуированного на шее скорпиона. Мышцы под рубашкой просматривались, тем не менее, достаточно тренированные.

Расположились за столиком, ближним к одиноко мерцающему фонарю у входа в закрытый бар. Маленький рэкетир встал по правую руку от шефа, за спиной у Рони пыхтел динозавроподобный, ещё один кадр расположился у выхода на променад. Минут десять главбандит надувал щёки, изображая внимание к распинающемуся о перспективах сотрудничества глупому туристу, жадно переводя взгляд с оттопыривающего нагрудный карман бумажника на фосфоресцирующий Hublot на запястье Рони. Когда комедию ломать надоело, он кивнул маленькому, немедленно вытащившему из-за спины газовый пистолет, и предложил отдать всё по-хорошему.

Рони изобразил испуг, вжался в плетёное кресло, затем поднялся, отстегивая хронометр. Маленький опустил ствол, сделал шаг вперёд и, презрительно ухмыляясь, протянул руку. В этот момент Рони выпустил часы, перехватил кисть рэкетира и вывернул её, одновременно резко рванув на себя. Маленький взвизгнул, и, опрокидывая стол, грохнулся наземь. Здесь главарь допустил ошибку. Вместо того, чтобы опрокинуться со стулом, сделав кувырок назад, обеспечивая себе свободу манёвра, он подался вперёд. Средний и указательный пальцы левой руки Рони воткнулись точно в завитушку хвоста скорпиона, и израильтянин ещё пару секунд с удовольствием наблюдал, как запульсировавшая сонная артерия на загорелой шее обмякшего бандита придала татуировке поразительное сходство с готовым к броску настоящим скорпионом. Однако, хозяин тату был уже не опасен.

Сзади раздалось сопение, проснувшегося, наконец, «динозавра». Рони, не оборачиваясь, пяткой ударил его в коленную чашечку и, развернувшись, провёл точный маваши в челюсть (маваши гери – боковой удар ногой в каратэ). Громила издал звук ухнувшего филина и рухнул в кусты, из которых пулей вылетела худая облезлая кошка. Рони поднял с земли часы, переступил через скулящего маленького рэкетира и вышел на променад, строго погрозив пальцем обалдевшему типу, стоявшему на стрёме.

Больше самодеятельностью Рони решил не заниматься и обратился к Давиду Гринбойму, единственному сотруднику посольства, посвящённому в детали его миссии. Пятидесятидвухлетний Давид с жёстким седым «ёжиком», квадратными плечами и непрерывно двигающейся нижней челюстью, безжалостно перемалывающей жвачку, был удивительно похож на известного голливудского актёра, регулярно играющего в кино тупых армейских полковников.

Умственные способности Гринбойма, впрочем, приятно отличались от характерного типажа, что подтверждали быстрые, совсем мальчишеские глаза, надёжно упрятанные за солнцезащитными «хамелеонами». Ещё со времён армейской службы к Давиду прочно прилепилось прозвище Медведь. Его обманчивая неуклюжесть, небольшая косолапость походки при необходимости оборачивались умелой сноровкой и молниеносной реакцией, в точности, как у настоящего «хозяина тайги».

Вопрос Рони он решил в течение пяти минут, через своего старого друга Эзру Шейнемана, пластического хирурга, давно ведущего дела в Болгарии, имеющего престижные клиники в Софии и Варне, а также обладающего обширными связями в бизнес- и полукриминальных кругах страны. Рони успел только подивиться «говорящей» фамилии специалиста по наведению красоты, когда мобильник Давида разлился ответной трелью, и невидимый собеседник сообщил, что вопрос о встрече решён положительно.

Назавтра в полдень у входа в гостиницу, где остановился Рони, притормозила чёрная шестёрка «Ауди» с тонированными стёклами. Выпрыгнувший из машины парень предупредительно открыл заднюю дверцу и приветливо улыбнулся. При этом шрам, протянувшийся от нижнего края правой глазницы до подбородка, немного оттягивал угол рта, придавая улыбкe сходство с волчьим оскалом. Правда, порез был мастерски зaшит и не очень бросался в глаза, так что Рони подумал о высоком профессионализме и разнообразии клиентуры доктора Шейнемана.

Вилла, на которую они вскоре прибыли, тянула на пару-тройку миллионов долларов, чем мало отличалась от соответствующих домов местных нуворишей. Ну, разве что, усиленной охраной. Металлические выкрашенные «под кирпич» разъезжающиеся ворота с неприметным глазком видеонаблюдения сбоку; ещё две вращающийся камеры на концах забора; два бойца снаружи, один за пультом внутри.

– Довольно круто для местного наркодельца, – отметил про себя Рони.

– На хозяина было два покушения за последний год, – словно прочитав его мысли, осклабился сопровождающий, и белёсый шрам его внезапно покраснел.

Шандор Радо встретил гостя у входа в летнюю беседку. Худощавый шатен с волнистыми, ниспадающими на лоб волосами, которые он время от времени откидывал назад, и круглыми очками в простой металлической оправе, больше походил на школьного учителя истории, нежели на цыганского наркобарона. Вот только рукопожатие длинной узкой ладони было цепким, бойцовским.

После обмена любезностями, предложенного кофе с круассаном, от которого Рони не отказался, обсуждения погоды и ещё чего-то несущественного хозяин деликатно поинтересовался, чем он, собственно, может быть полезен.

Рони безмятежно улыбнулся и попросил пепельницу. Неторопливо прикурив, он поведал, начавшему проявлять признаки нетерпения хозяину, что уполномочен очень серьёзными людьми в Москве и надеется на полную конфиденциальность разговора. Шандор ответил, что других разговоров в этом доме, в принципе, и не ведётся.

Узнав, что речь пойдёт не о завозе русских проституток или крупной партии синтетических наркотиков, а о поставках оружия, он по-новому взглянул на гостя.

– Вообще-то, оружие – не мой бизнес, – раздумчиво сказал он, – хотя есть люди, которые могут заинтересоваться. Вот только где гарантия, что ты не легавый?

– Тебе ксиву показать или как? – обворожительно улыбнулся Рони.

– Ксиву я тебе сам какую хочешь нарисую, – буркнул Шандор. – Кого конкретно ты представляешь в Москве?

Рони посерьёзнел.

– Разговор об этом может вестись только с покупателем. Сводишь меня с ним, договариваемся – получаешь процент. Ты – посредник, я – посредник. Лишняя информация ни к чему, сам понимать должен.

– Ладно. Моя доля?

– Два процента от сделки.

– Десять.

– Слушай, Шандор, это не наркота, здесь тысяча процентов прибыли не калькулируется. Рынок оружия узок, разница в ценах за аналогичный товар невелика. Только из уважения к тебе – три, больше не могу.

– Окей. Завтра в час дня, ресторан «Атлантида» в Бургасе, недалеко от порта. Знаешь?

– Найду.

– На тебе должна быть белая рубашка, на столе стакан мартини со льдом и пачка «Lucky Strike Lights». Подошедший человек спросит, не интересуешься ли ты экстремальными видами спорта. Ответишь, что с детства мечтал прыгнуть с парашютом.

– Я не понял, мы в шпионов играем? – искренне удивился Рони.

– Бережёного Б-г бережёт. И запомни: места здесь спокойные, люди мирные. Если нас не трогать. А то недавно шустрили тут два интерполовца, – глаза за круглыми стёклами опасно блеснули, – всё мафией какой-то интересовались. Так знаешь – исчезли. Как в море смыло.

Рони спрятал сигареты в карман.

– Было приятно пообщаться, Шандор. Спасибо за кофе.

На следующий день в «Атлантиде» к столику со скучающим вот уже полчаса Рони робко приблизился бомж. Израильтянин понимающе кивнул и полез в карман за мелочью. Бомж сграбастал монетки, задумчиво почесал бороду и назвал пароль. Рони глубоко затянулся и медленно выпустил дым, скрывая растерянность. Вариантов выходило немного. Либо наркобарон заигрался, насмотревшись шпионских фильмов, либо действительно клюнуло нечто серьёзное. Абсолютно всамделишный бомж присел на краешек стула, повторил вопрос на приличном английском и вопросительно посмотрел на пачку «Lucky». Заметивший нежелательного гостя официант решительно направился к ним, но был остановлен успокаивающим жестом Шахара.

Подтвердив голубую мечту своего детства свалиться с неба с парашютом, Рони замолчал, равнодушно скользнув взглядом по собеседнику, с наслаждением курившему халявную сигарету и стряхивающему пепел прямо на пол.

– Так что Вы хотели предложить? – прервал молчание бомж.

– Во-первых, я не знаю даже приблизительно, кого Вы представляете. Во-вторых...

– Речь об этом пойдёт после того, как мы убедимся, что Вы тот, за кого себя выдаёте. Информация о видах оружия, объёмах поставок и ценах должна сопровождаться сведениями о людях, курирующих сделку.

– Послушайте, уважаемый, – с раздражением откинулся на спинку кресла Рони, – так дела не делаются. Вам известно, откуда я приехал. Известно, что в моей стране производятся любые виды оружия, – он сделал упор на слове «любые». – Наконец, я рискую больше, разговаривая здесь с... неизвестно с кем. Извините, я не имел ввиду Ваш внешний вид.

Бомж тщательно затушил окурок в пепельнице и попросил ещё одну сигарету.

– Да берите уже все, я «Marlboro» курю.

– Благодарю, – пачка мгновенно исчезла в недрах живописного тряпья. – С Вами скоро свяжутся. Не переезжайте в другую гостиницу.

Когда экстравагантный посетитель покинул кафе, Рони отметил, что сидел тот спиной к единственной видеокамере. Впрочем, в любом случае, надвинутая на глаза бейсболка и ниспадающие пряди нечёсаных волос недавнего собеседника едва ли оставляли шансы на определение личности по базам данных.

К столу подошел официант, намереваясь сменить пепельницу. Рони машинально проследил за его руками и закусил губу. В пепельнице находились три его окурка. Окурок бомжа, добитый почти до фильтра, исчез.

***

Амихай Карми, командир нового подразделения по борьбе с терроризмом в Юго-Восточной Европе, поднялся из-за стола и налил себе вторую чашку кофе за утро. Высокий, сухощавый, с крупными чертами лица и серыми глазами, менявшими свой цвет в зависимости от времени суток от небесно-голубого до насыщенно-кобальтового, Амихай всю жизнь прослужил в разведке и с трудом представлял себе другой род занятий.

Рони Шахар был его учеником, одним из лучших оперативников в отделе. Разработка нового контакта, по мнению Шахара, сулила перспективы в той же степени, в какой могла оказаться и пустышкой. Пятьдесят на пятьдесят. В их работе приходится ловить и на куда меньшие шансы. Но что-то в этой ситуации не нравилось Карми. Он не мог определить, что именно смущало его в данном случае, но собственная интуиция помноженная на ответственность за подчинённых ему людей требовала повышенной осторожности. Не так давно они потеряли двух агентов в Ливане, решивших в сложной обстановке рискнуть и не расчитавших свои силы. Здесь, конечно, не арабская страна и всё же... Амихай отодвинул недопитую чашку и набрал номер.

– А я-то думал, когда ты уже позвонишь? – почти сразу раздался наигранно весёлый голос Давида Гринбойма.

– И я рад слышать тебя, Медведь, – улыбнулся в трубку Карми.

С Гринбоймом они вместе начинали когда-то в элитной парашютно-десантной бригаде «Цанханим», когда Амихай был командиром отделения, а Давид его самым необузданным подчинённым и закадычным другом. По окончанию срочной службы оба были приняты в Моссад, после чего Гринбойм перешел в Натив, и затем на дипломатическую службу, которая в его случае означала ту же разведку, но под прикрытием.

– Слушай, Командир, у нас тут сейчас сказочная погода установилась. Как насчёт махнуть на недельку? Я тебя здесь в один курдский ресторан свожу, они телятину запекают с корочкой, как ты любишь, просто объедение.

– Я бы с радостью, и телятину отведал, и на тебя посмотрел, год уже почти не виделись. Вот только работы сейчас, не то что в отпуск – на пляж у себя в Бат-Яме не могу выбраться.

– Понимаю, брат. Ладно, говори, что у тебя, не просто так ведь позвонил.

– Не просто, – вздохнул Карми. – Скажи, как тебе Рони?

– Хороший парень. Смышлёный, наблюдательный. Рисковый, по-моему, хотя, если вспомнить нас в его возрасте...

– Да уж, после того, что ты устроил в 1984-м в Дамаске, у меня первые седые волосы появились, а старик Цахи чуть инфаркт не схватил.

– Волосы у тебя обесцветились не из-за меня, а от недостатка меланина, – хохотнул Гринбойм. – Кстати, ты меня тогда поддержал и всё благополучно закончилось. Слушай, у Цахи ведь перед Песахом десятая годовщина смерти была. Ты помнишь?

– Конечно, я заезжал к Ривке. Большинство наших в тот день собрались.

– Жаль, я не смог... Как она?

– Физически сдала за последнее время, но всё ещё держится... Давид, меня беспокоит новый контакт Шахара.

– Да, непростая история.

– Это всё, что ты можешь сказать?

– Амихай, ты не хуже меня знаешь, что гарантий безопасности в нашем деле не существует. И вряд ли кто лучше самого оперативника сможет оценить степень риска. Так что если ты доверяешь своему парню, предоставь ему больше самостоятельности.

– Рони работает в Болгарии без дипломатического прикрытия.

– Знаю и сделаю, что смогу, но мои возможности поддержать его на месте сильно ограничены.

– В том-то и дело.

– Окончательное решение за тобой, Амихай. Лично я бы рискнул.

– Ладно, я подумаю. Рад был слышать тебя, Медведь.

– Взаимно, Командир.

***

Они дали о себе знать на третий день. Вежливый голос по телефону спросил, удобно ли ему будет совершить небольшую автомобильную прогулку, и предложил встретиться завтра в восемь вечера у входа в отель. На сей раз его поджидал видавший виды синий «Опель Астра» с примятым и неважно отрехтованным левым задним крылом. Рони шагнул в открывшуюся заднюю дверь и оказался в салоне с водителем и двумя пассажирами. По всей видимости, старший обернулся с переднего пассажирского сидения и протянул Рони чёрный хлопчатобумажный мешок.

– Это ещё зачем? – недовольно скривился Шахар.

– Извините, но таковы меры безопасности.

– А если я откажусь?

– Тогда Вы немедленно выйдете из машины и забудете о нашей встрече.

– Ладно, чёрт с вами, – проворчал Рони, надевая на голову мешок.

По крайней мере, он был чистым и сшит из тонкой ткани, не затруднявшей дыхание.

– Не беспокойтесь, ехать недалеко, – примирительно сказал старший и машина рванула с места.

Во время поездки сопровождающие молчали, и Рони, не успевший хорошо рассмотреть их в полутёмном салоне, пытался определить акцент. Он не был специалистом по восточным языкам, но акцент очень напоминал семитский.

В смысле – арабский.

Минут через двадцать шины плавно зашуршали по гравию и «Опель» остановился. Рони разрешили снять мешок, и, следуя за своим соседом по заднему сидению, он вошёл в дверь небольшого трёхэтажного здания. Замыкал процессию старший сопровождающий. Оказавшись в холле, очевидно, гостиницы, с пустующей стойкой портье, они повернули направо, поднялись на второй этаж и прошли в конец коридора, заканчивавшегося пожарной лестницей. Шедший первым сопровождающий толкнул дверь последнего номера, оказавшейся незапертой.

Едва переступив порог комнаты, Рони почувствовал сильный толчок в спину, устоял на ногах и резко обернулся, приняв боевую стойку.

– Даже не думай, – старший щёлкнул предохранителем «Беретты 92ФС», направленной Шахару в грудь.

Рони скосил глаза влево. Второй сопровождающий отступил в угол, сжимая двумя руками русский «ПМ». Оба ствола были увенчаны нетолстыми 15-сантиметровыми глушителями.

Медленно поднимая руки, Рони поинтересовался:

– Ребята, вы меня случайно ни с кем не спутали?

Старший слегка повел стволом:

– Возьми на кровати полиэтиленовый мешок и сложи в него свою одежду и обувь.

Рони не спеша расстегнул рубашку, брюки.

– Живее!

Оставшись в плавках, он вопросительно взглянул на старшего.

– Полностью, – кивнул тот. – И часы тоже.

Дверь в смежный номер, которую Рони сразу не заметил, бесшумно открылась, из неё выскользнул человек, очень похожий на второго сопровождающего, забрал полиэтиленовый мешок и вышел.

Рони присел на кровать, глядя в пол и лихорадочно просчитывая варианты. Двое с оружием чуть опустили стволы, но оставались в полной готовности. То, что забрали обувь – плохо. В каблуке правого ботинка находился разборной многофункциональный нож, включающий, в числе прочего, покрытую иридиумным составом сверхпрочную пилку, способную справиться практически с любым металлом, и набор выстреливаемых игл, содержащих вещество быстропарализующего действия; а в левом – радиомаяк. Второй маяк, позволяющий определить его местоположение через систему GPS был интегрирован в наручные часы.

Теперь ничего этого нет, он голый, причём, как в переносным, так и в прямом смысле. Что ж, его готовили и к такой ситуации. Пожалуй, сейчас даже лучше – от обнажённого человека меньше ожидают активного сопротивления.

Рони поднялся. Старший вскинул брови.

– Мне нужно в туалет.

– Потерпишь.

– Я что, должен прямо посреди комнаты валить?

Старший медлил с ответом. Дверь в туалет располагалась рядом с его напарником. Если тот сделает не больше одного шага сторону, Рони успеет перехватить пистолет и прикрыться его телом от выстрелов старшего. «ПМ» заряжен, в соседней комнате ещё один, максимум двое. Нормальный шанс.

В этот момент дверь смежного номера открылась, и вошедший с мешком руках быстро что-то сказал старшему на ухо. Тот довольно осклабился.

– Туалет отменяется. Одевайся, быстро!

Рони, не мигая, смотрел не него.

– Пошевеливайся, не то я яйца тебе отстрелю.

– А ведь профессионально работают, сволочи, шустрее, чем я ожидал, – запоздало мелькнула мысль.

Ему не оставалось ничего, кроме как повиноваться. Перед выходом из комнаты ему надели наручники, а в машине вновь натянули на голову чёрный мешок.

***

Амихай Kарми спускался по трапу в аэропорту Бургаса в сопровождении трёх спортивного вида парней. За спинами гидов и турагентов в зале ожидания возвышался характерный «ёжик» Давида Гринбойма. Коротко обменявшись рукопожатием, они разместились друг напротив друга в посольском микроавтобусе.

– Как это могло произойти, Медведь?

Гринбойм снял «хамелеоны», взглянув на Карми красными от бессонницы глазами. За последние сутки спать ему не пришлось.

– Они грамотно выбрали место – со двора гостиницы есть проход в переулок, выходящий на объездную дорогу, и правильно рассчитали время – как раз стемнело. Мы не могли заехать во двор гостиницы, не привлекая их внимание – поэтому пришлось ждать на дороге. Примерно через час, достаточное время для переговоров, мы вошли в отель. Сын хозяина, мальчишка, наверняка, не при делах, никого не видел, кроме человека, бронировавшего номер и заплатившего за уик-энд. Было как раз воскресенье, люди заезжали-выезжали, пацан подолгу отсутствовал за стойкой. В номере мы нашли оба радиомаяка. Машину они поменяли, брошенный во дворе гостиницы «Опель» был угнан в Слынчев Бряге тем же утром.

– Следы, отпечатки пальцев?

– Всё протёрто, чисто. Профессиональная работа.

– Твои предложения?

– В первую очередь: Интерпол, ЦРУ и ФБР – они работают параллельно с нами по теракту, я знаю там нескольких толковых парней. Одновременно Эзра Шейнеман пробьёт местных бандитов, хотя надежды на это у меня, честно говоря, нет.

– Что с местной полицией?

– Не думаю, что следует их сейчас подключать. Полиция может быть коррумпирована, велика вероятность утечки информации, и тогда Рони не сдобровать. У меня есть надёжный контакт в болгарской службе безопасности – попробуем через них.

– Как насчёт прижать наркобарона?

Гринбойм покачал головой:

– Официально ему нечего предъявить. Он будет всё отрицать.

– А неофициально?

– Радо ездит с толпой охраны, будет стрельба. К тому же, он может успеть сообщить похитителям и тогда шансов у Рони не останется вообще. Я договорился с человеком из службы безопасности – за Шандором установили наблюдение и поставили на прослушку телефоны.

– Окей. Да, извини, забыл тебя познакомить с нашей группой антитеррора, – Карми обернулся к сидевшим сзади парням, – Ури, Лиор, Омри – лучшие специалисты по освобождению заложников. Давида Гринбойма, я так понимаю, представлять не требуется.

Молодые люди впервые за день позволили себе улыбнуться. Личностью Медведь был в определённых кругах легендарной.

– Давид, я хочу попросить тебя сделать две вещи. Первое, убедить всех сотрудничающих с нами делиться любой информацией, касающейся похищения Рони. Знаю, насколько разведчики не любят предоставлять сведения коллегам, пусть это даже спецслужбы дружественных государств. Но тут случай особый. Если нужно, пусть выходят на контакт со мной – я представляю здесь не только Моссад, но и правительство Израиля – дело на контроле у премьер-министра. И второе, убедить их же, в случае применения силового вмешательства для освобождения Рона Шахара, задействовать нашу группу.

– Будет сделано, Командир.

***

В просторной полуподвальной комнате было прохладно и сухо. Неяркая лампочка под потолком освещала центральную часть помещения. Рони усадили на стул перед высоким деревянным столом, по другую сторону которого удобно расположился в кожаном кресле человек в широких солнцезащитных очках. Руки Шахара оставались по-прежнему скованными наручниками. Не дожидаясь вопросов, он сразу перешел в наступление:

– Кто вы, чёрт возьми, такие и что себе позволяете?! Я гражданин великой страны и представляю серьёзных людей! Или вы сейчас же отпустите меня...

– Или что? – вкрадчиво перебил человек в кожаном кресле.

– Или у вас будут крупные неприятности.

– Это смотря с какой стороны их ожидать. Лично я почему-то уверен, что торговля оружием – только ширма для Вашей настоящей деятельности.

– Верить мне или нет – Ваши проблемы.

– Тут Вы ошибаетесь, уважаемый. Вам сейчас очень нужно, чтобы я поверил. И очень скоро Вы убедитесь в моих возможностях добиваться правдивых ответов на поставленные вопросы.

Рони отметил, что акцент ведущего допрос отличается от акцента похитившего его боевика. Черты лица, не скрытые очками, также были другими: тоньше, интеллигентнее, чем у тех, с кем он уже «имел счастье» познакомиться.

– Итак, Вы расскажете о своем задании сами или предпочитаете менее деликатные методы ведения допроса?

Рони принял испуганный вид:

– Слушайте, я ведь простой посредник, маленький человек, имеющий свой процент. Не знаю, кого вы ищете или на кого в Москве имеете зуб, но я здесь точно не причём.

Человек в кресле усмехнулся:

– Ага, значит, уже не гражданин великой державы, а маленький человек? Быстрая метаморфоза. Впрочем, Вам повезло, я не сторонник допросов с пристрастием. Их главный недостаток в том, что под пыткой человек говорит вместо правды то, что от него хотят слышать. Поэтому мы поступим иначе.

Он кивнул стоящему сбоку охраннику. Тот закатил левый рукав рубашки пленника и достал из стоящей на столе коробки шприц. Рони отшатнулся в притворном ужасе.

– Не беспокойтесь, Вас не собираются подсаживать на наркотики или заражать СПИДом, – успокоил человек в очках. – Мы просто поможем Вам говорить правду.

Обмануть «сыворотку истины» сложнее, чем детектор лжи. Хотя Моссад работал в этом направлении уже давно и добился определённых успехов. Методика заключалась в попытке максимально сконцентрироваться на своей «легенде» до начала действия препарата. Своего рода короткая медитация. К тому же, в его случае задача упрощалась тем, что фигурировал он сейчас под собственным русским именем. Многое будет зависеть от того, какой они применят препарат. Кем бы ни были похитители, вряд ли они имеют доступ к новейшим засекреченным западным разработкам. Скорее, что-то из советских запасов времён «холодной войны». Возможно, из группы барбитуратов, использовавшихся против русских диссидентов. Например, амобарбитал. Тоже, кстати, неплохо развязывал языки.

Эти мысли пронеслись у него в голове в течение нескольких секунд. Рони прикрыл глаза, сделал глубокий вдох. И вот уже он, семилетний Рома Шаргородский с непомерно большим ранцем и дурацким букетом цветов стоит на линейке во дворе школы №24 города Черновцов перед первым звонком… на левой руке не сильно затянули жгут... а вот он с расквашенным носом лежит на татами, с ненавистью наблюдая за ликующим соперником-мальчишкой, победителем областного соревнования по самбо... в вену на локтевом сгибе впивается жало тонкой иглы... вступительные экзамены в престижную московскую Высшую школу экономики... лёгкое жжение от расходящегося по телу медикамента, его вводят медленно, значит есть дополнительные пару минут... тренированная память выдает заученное название курсовой работы – красный диплом – собеседование в Росвооружении... почти физически чувствуется, как расширяются зрачки... через пять лет – свой бизнес – поставки лёгкого стрелкового оружия в Африку, Юго-Восточную Азию...

– Ваше настоящее имя?

– Шаргородский Роман Григорьевич, 1983 года рождения...

***

Стены большого кабинета начальника отдела контрразведки Национальной службы безопасности Болгарии полковника Ивана Младенова были обшиты деревянными панелями чёрного морёного дуба. От входа к столу вела довольно потёртая красная ковровая дорожка. Амихай Карми подумал, что в этом кабинете наврядли многое изменилось за последние два десятка лет. Разве что на портрете вместо хитроватой физиономии бывшего генсека Живкова красовалось более современное лицо нынешнего президента.

Хозяин кабинета, приземистый, ширококостный, с глубоко посаженными маленькими чёрными глазами, недоверчиво буравящими вошедших, крепко пожал руки Давиду и Амихаю, пригласив располагаться в креслах за небольшим журнальным столиком сбоку от стола заседаний. Неслышно появившаяся пожилая секретарша, похожая на большую серую мышь, молча поставила на столик поднос с кофейником, чашками и печеньем, и также тихо удалилась.

– Слушаю вас, господа, – старательно выговаривая английские слова, вежливо улыбнулся одними уголками рта Младенов.

– Иван, мой коллега и старый друг Амихай Карми специально прилетел из Израиля из-за похищения его оперативника, занимавшегося расследованием теракта в Бургасе, о чём я тебе уже сообщал.

Младенов молча кивнул, не прекращая исподволь наблюдать за собеседниками.

– Мы хотели узнать, удалось ли Вам что-то выяснить и каким образом мы могли бы помочь расследованию, – вступил в разговор Амихай. – Кстати, можете говорить по-русски, Давид переведёт для меня.

Гринбойм, сносно выучивший русский за время работы в Нативе, широко пользовался этим языком в Болгарии, старшее поколение которой изъяснялось на «великом и могучем», как правило, без проблем.

– Собственно, порадовать мне вас нечем, – с досадой пожал плечами Младенов. – Мы опросили всех, кто находился в гостинице во время похищения и раньше, с момента, когда был снят номер. Никто ничего не видел, не запомнил. Была одна семья из Румынии, мы послали запрос румынским коллегам. По показаниям портье составили словесный портрет снявшего номер, – он протянул израильтянам листок, – как видите, по нему можно опознать четверть мужского населения Болгарии.

– Паспортные данные?

– Греческое имя, македонский паспорт – явная фальшивка.

Гринбойм отодвинул чашку и упрямо тряхнул головой:

– Должен быть выход, Иван. Время работает против нас.

Младенов устало потёр переносицу, и Давид только сейчас заметил, насколько осунулся за последнее время его старый знакомый. Теракт в Бургасе вызвал большой международный резонанс и службе безопасности Болгарии досталось по полной.

– Мы сделаем всё возможное, но я не ручаюсь.

– Спасибо, Иван. Будем на связи.

Выйдя из здания и усевшись в посольскую машину, друзья какое-то время молчали. Много лет назад у них сложилась манера дополнять друг друга, когда один заканчивал фразу, начатую другим. Иногда это происходило в шутливой форме, чаще – на полном серьёзе. Нередко молчание было красноречивей любых слов.

Наконец, Давид пристегнул ремень безопасности, поправил зеркало заднего вида и обронил:

– Если ты думаешь о том же, о чём и я...

– Похоже, у нас нет другого выхода...

– ...тогда я в деле!

– Исключено! Ты – дипломат и не можешь заниматься подобными вещами.

– У тебя всего трое бойцов – лишние руки не помешают. В худшем случае, меня просто депортируют.

– Давид, пойми, если что-то пойдёт не так...

– ...кто-то должен будет прикрыть твою задницу...

– ...и продолжать поиски Рони.

– Ты снова прав, Командир.

­– Приятно это иной раз слышать от тебя, Медведь.

***

– Признаюсь, Вы удивили меня, – человек в кожаном кресле был гладко выбрит и пах хорошим парфюмом.

Рони повертел головой в стороны, разминая шею.

– Сколько времени я спал?

– Достаточно долго, но это нормально после применения препарата.

– Вы выяснили всё, что хотели? – Рони зевнул, почти наверняка зная ответ.

– Ваши показания неоднозначны, их можно толковать двояко. Хотя Вы и не сказали ничего определённого, что подтверждало бы мою версию... но мы же оба знаем, что Вы не «чистый» торговец.

– Думайте, что хотите, – пожал плечами Шахар.

– Вот именно. И поэтому я считаю, что малоприятную процедуру с иньекцией нам придётся повторить... Если Вы, конечно, ещё не решили рассказать правду.

Рони опустил голову. Ещё разок-другой он эту «сыворотку» выдержит. Дальше она может оказать разрушающее воздействие на вегетативную нервную систему и сломить волю к сопротивлению.

– Поступайте, как Вам угодно. Мне нечего больше добавить.

***

Брать Шандора Радо решили у него дома. Сначала рассматривался вариант ночного клуба, куда наркоторговец периодически наведывался, но от него отказались, как от слишком рискованного – телохранители и вправду могли устроить стрельбу, когда вокруг полно народа.

Усадьба Радо казалась неприступной только на первый взгляд. Небольшой и бесшумный дрон сумел почти точно выяснить количество охраны, а также определить месторасположение спальни хозяина. Днём на вилле находилось порядка десяти охранников, ночью оставалась примерно половина. Очень порадовало Амихая отсутствие на участке собак. Хозяин их, по-видимому, не любил и больше полагался на технику. И напрасно. От конкурентов-бандитов все эти сигнализации и датчики, наверное, могли защитить, но не в ситуации, когда за дело брались профессионалы их уровня. А вот с собаками – головная боль. Их нужно прикармливать и усыплять заранее, иначе шуму не оберёшься.

С другой стороны, задача усложнялась тем, что противника требовалось нейтрализовать, но не ликвидировать. Такое условие Младенов поставил Гринбойму сразу после прибытия группы. Специфика работы израильских спецподразделений, как, впрочем, и аналогичных им групп других государств, не предполагала сохранения жизни боевикам противника, поэтому импровизировать пришлось на ходу. В их распоряжении имелись быстропарализующие иглы, подобные тем, что отобрали у Рони, для стрельбы которыми могла использоваться специальная насадка на пистолетный ствол, похожая на обычный глушитель. Проблема заключалась в том, что действие парализующего вещества наступало примерно через минуту после попадания в кровь.

Поэтому, чтобы минимизировать шум, бойцы заготовили куски скотча, наклеив их на рукава комбинезонов. Оставалось надеяться на удачу и умение ребят быстро отключить нескольких, по крайней мере, физически довольно неслабых противников.

Операция началась в три часа ночи – оптимальное время с точки зрения притупления бдительности охраны. Чёрный микроавтобус с заляпанными грязью номерными знаками остановился в двухстах метрах от виллы. Амихай с тремя бойцами неслышно подобрались к забору. Проблему с сигнализацией решили просто и не заморачиваясь.

По сигналу Карми в помещение расположенной в четырёх километрах от дома Радо электроподстанции вошёл человек в маске, фигурой очень напоминающий Давида Гринбойма (так он тебе и остался в стороне!) и, направив пистолет на вусмерть перепугавшегося техника, выключил рубильник. Немногие светившиеся окна в округе погасли. Через десять секунд подача электроэнергии была возобновлена, и этого времени с лихвой хватило Лиору, чтобы перемахнуть трёх с половиной метровый забор, а Омри убрать приставную лестницу из сектора обзора видеокамеры. Уже через пять минут обездвиженный боевик с заклеенным скотчем ртом лежал под столом в помещении охраны, успев под дулом «Глока 17» сообщить Лиору, что двое его коллег дежурят у центрального и заднего входов во дворе, а ещё трое находятся в доме.

Когда Амихай, Ури и Омри оказались на территории усадьбы, они разбились на пары. Амихай и Омри взяли на себя центральный вход. Ури и Лиор двинулись в обход к заднему. Боевики Радо явно не отличались дисциплиной и не были знакомы с уставом караульной службы, поскольку просто стояли сбоку от массивной входной двери, курили и что-то обсуждали.

– Что ж, хотя бы не спят, а то совсем скучно было бы, – промелькнуло в голове у Амихая, который тут же отогнал неуместную мысль, приказав себе не расслабляться.

Им удалось подобраться в кустах довольно близко – до боевиков оставалось метров шесть. Иглы вылетели с разницей в долю секунды, охранники дёрнулись, словно ужаленные пчёлами, но тут же оказались на земле, удерживаемые болевыми приёмами, с заклеенными ртами и плавно угасающим сознанием. Тела оттащили в кусты, предварительно достав из карманов пластиковые карточки от электронных замков в дверях.

Омри пробрался к окну и установил, что все три оставшихся охранника мирно смотрят телевизор, сидя на диване в гостиной. В нижний угол окна Омри прилепил миниатюрную видеокамеру, и группа, решив придерживаться плана нападения с двух сторон, получила возможность координировать действия.

Ури с Лиором первыми вошли через задний вход, прошли через подсобное помещение в коридор, ведущий в гостиную, на последнем метре которого Ури задел в темноте забытую уборщицей у стены щётку. Охранники обернулись в тот момент, когда спецназовцы оказались в гостиной. Руки боевиков потянулись к наплечным кобурам, израильтяне выстрелили, но Лиор промахнулся. Двое охранников нырнули за спинку дивана, третий схватился за шею и с опозданием последовал за ними. Мгновением спустя электронный замок центрального входа с лёгким щелчком открылся, и две иглы вонзились в грудь и живот окончательно обалдевших от этого «маски-шоу» боевиков. Они успели снять «макаровы» с предохранителей, но расстояние от двери в один бросок не оставило им шансов. Охранник, получивший иглу первым, бросился в боковой коридор, ведущий на кухню, но был настигнут реактивным Лиором, исправившим таким образом свой промах.

Пока Амихай, Омри и Лиор заканчивали со своими противниками, Ури, осторожно ступая по узким ступеням винтовой лестницы, двинулся наверх, столкнувшись буквально лицом к лицу с потревоженным шумом хозяином. Наркобарон вытаращился на устрашающую чёрную фигуру в маске, получил иглу между первой и второй пуговицами пижамы, и, почти одновременно, сокрушающий удар под дых, заставивший его сложиться пополам и без дальнейших приглашений упасть на плечо самого крупного из израильских спецназовцев.

Амихай забрал в кабинете Радо ноутбук, два мобильных телефона, сгрёб со стола в сумку бумаги. Ури без особого труда вскрыл стоящий в углу кабинета сейф, но ничего, кроме денег, там не обнаружил.

Чёрный микроавтобус притормозил у ворот через сорок две с половиной минуты после начала операции. Амихай нажал кнопку на светящемся циферблате хронометра: в три четверти часа уложились – порядок.

***

Следующий допрос состоялся через день. За это время Рони досконально изучил помещение, в котором его содержали и пришёл к предварительному выводу, что выбраться без посторонней помощи отсюда нельзя. Разве что охранники допустят ошибку. Соответственно, готовым нужно быть постоянно.

Переборов слабость, Рони начал разминку. Он не успел закончить, как в двери открылось окошко, и охранник потребовал выдвинуть руки для надевания наручников. Эта весьма эффективная методика была позаимствована из тюрем для особо опасных преступников. Похитители, похоже, знали в этом толк и действительно относились к нему не как к обычному торговому посреднику.

Сегодня ведущий допрос был в безукоризненно белой рубашке с закатанными до локтей рукавами и привычных тёмных очках.

– Вам хорошо в них видно? – поинтересовался вместо приветствия Рони.

– Всё что необходимо, я в состоянии разглядеть, – холодно кивнул допрашивающий. – К примеру, то, что сегодня Вы плохо спали и, в целом, неважно выглядите.

– При Вашем гостеприимстве непросто соблюдать здоровый образ жизни.

– Поверьте, Вам ещё грех жаловаться.

– Могу себе только представить.

– Если мы закончили со взаимными любезностями, перейдём к предметной части нашей беседы, – раскрыл лежащую перед ним папку допрашивающий.

– Сделайте одолжение.

– В каких частях Вы служили? В десантных?

Ага, кое-что всё-таки просочилось из подсознания. Неудивительно. Вопрос: в каком объёме?

– Я уже говорил Вам, что не служил в армии. В парашютной секции занимался, это правда. А ещё увлекался стрельбой, лёгкой атлетикой, основами рукопашного боя.

– Крав мага? – тонко улыбнулся человек в тёмных очках.

Ни один мускул не дрогнул на заросшем щетиной лице Шахара.

– В том числе. Очень эффективный вид самообороны.

­– Не сомневаюсь. Ани батуах ше ата мерагель вэ ани эхиах эт зе бэ каров (Я уверен в том, что ты шпион, и скоро докажу это – иврит).

– Не знаю, на каком языке Вы говорите и чего ожидаете от меня, но, нравится Вам это или нет, мне нечего добавить к уже сказанному, – упрямо качнул головой Рони.

– Окей, - захлопнул папку допрашивающий, - Вы убедили меня. Вам нечего мне предложить, кроме оружия, в котором я не нуждаюсь. Вы вступили в опасную игру и знали об этом. Теперь она для Вас закончена.

Он махнул рукой охранникам, которые подхватили Рони подмышки и потащили к выходу.

– Постойте, не надо! Я не сделал Вам ничего плохого!

Тело Рони содрогалось в рыданиях, в то время, как мозг работал обострённо и чётко.

– Отпустите меня! Назначьте любой выкуп – я заплачу!

Его волокли по коридору, и он едва перебирал ногами, вынуждая боевиков напрягаться. Полуденное солнце резануло по глазам, заставив сожмуриться. Всё же он успел охватить взглядом просторный двор, отметить отсутствие деревьев и наличие высокого кирпичного забора, поросшего витым плющом.

Охранники опустили его на землю в метре от наружной стены. Один из них встал перед Рони, демонстративно накручивая на ствол чёрный цилиндр глушителя. Шахар вжал голову в плечи.

– Очень хорошо, шуметь они не могут, значит, рядом есть другие участки. И барабанные перепонки не пострадают.

Охранник со стволом зашёл ему за спину и, щёлкнув предохранителем, сообщил, что пленнику предоставляется последняя возможность спасти свою жизнь. Натурально стуча зубами, Рони выдавил, что готов рассказать о чём угодно, но не понимает, чего от него ждут. Прохладный металл упёрся ему в затылок, обостряя ощущения до предела, так что, даже уверенный на девяносто девять процентов в имитации расстрела Рони покрылся гусиной кожей. Один-то процент «русской рулетки» всегда остаётся.

Пять лёгких хлопков, сопрождаемых фонтанчиками взрыхлённой земли, раздались с одинаковыми интервалами в пару секунд. Рони издал булькающий звук, закатил глаза и повалился на бок. Когда его тащили в камеру, он впервые точно зафиксировал речь охранников. Последние сомнения развеялись – говорили по-арабски.

***

– Слушай меня внимательно, Радо. Неделю назад ты принимал у себя дома этого человека, – Карми показал фотографию Рони. – По твоей наводке на него вышли люди, и он пропал. Сейчас ты подробно и обстоятельно расскажешь мне всё, что знаешь о похитителях.

­– Да пошёл ты знаешь куда! Ты может и считаешь себя сильно крутым, раз смог залезть ко мне в дом, но клянусь...

Амихай молча схватил наркоторговца за горло и посмотрел ему прямо в глаза.

– Повторю ещё раз. Времени выяснять с тобой, кто из нас круче, у меня нет. И мне без разницы, что ты о себе мнишь и какой дурью торгуешь. Всё что мне нужно от тебя – это конкретная информация.

Побагровевший Радо попытался выдержать ледяной взгляд серо-стальных глаз и не смог.

– Где гарантия, что после того, как я расскажу, ты не ликвидируешь меня, как ненужного свидетеля?

– Вообще-то, по ситуации, гарантий у тебя быть не может, но не в этот раз.

Амихай отпустил пленника и кивнул стоящему у двери Омри. В комнату вошёл Младенов и, развернув стул спинкой вперёд, уселся рядом с Карми.

– Во как! – присвистнул Радо.

С начальником отдела контрразведки Национальной службы безопасности они учились когда-то в одной школе и вместе занимались в секции дзюдо.

– Здравствуй, Шандор, – сказал по-болгарски Иван.

­– Значит, твоя контора снова практикует аресты по ночам?

– Нет, тебя взяли его люди, – Младенов кивнул в сторону Амихая. – И на твоём месте я не стал бы отказывать в их просьбе.

­– Они кто такие?

– Для тебя это неважно.

­– И что же в них особенного?

– Дело не в особенностях... хотя, лично мне не хотелось бы иметь таких врагов. – Младенов покосился на Карми, флегматично покачивающегося на стуле, скрестив на груди жилистые руки.

– Ты попал в по-настоящему скверную историю, Шандор. Это уже не наркота, не дилерство, даже не создание преступной группировки.

­– Давай, не тяни кота...

– Ты обвиняешься в пособничестве международному терроризму.

­– Че-е-го? – подпрыгнул на месте Радо.

­– Чего слышал. Ты связался с очень неправильными людьми.

­– Иван, ты меня тридцать лет знаешь. Какие террористы, о чём ты? Вся эта бодяга со взрывом в аэропорту и так бьёт по моему бизнесу. Я не меньше других заинтересован, чтобы здесь было тихо, а туристы приезжали и уезжали довольные.

­– Слушай, ты мне не заливай, в курсе я про твой бизнес... Предложение будет следующее. Ты рассказываешь всё, что тебе известно. Врать не советую, потому что ложь выяснится сразу, а находиться ты будешь в это время у нас. Если подтвердится твоё неучастие в террористической деятельности, я убираю на дальнюю полку имеющиеся на тебя материалы по наркоторговле. После этого ты навсегда покинешь страну.

Радо открыл было рот, но Младенов продолжал:

­– Для твоей же безопасности мы можем организовать тебе пластическую операцию, за твой счёт, разумеется. Доктор Шейнеман, полагаю, тебя устроит.

­– Что с моими деньгами и недвижимостью?

– Твои счета в Болгарии с сегодняшнего дня заблокированы. Дом, после твоего исчезновения, перейдёт в собственность государства.

– А не будет вам жирно? – зло прищурился Радо.

– Нет, не будет, – серьёзно ответил Младенов, – на следующей неделе мы учреждаем фонд помощи наркозависимым. Деньги с твоих счетов и вырученные от продажи виллы мы перечислим туда. Ты должен этим людям, Шандор.

– И на что прикажешь мне жить за границей?

­– А ты не прибедняйся. Офшор на Багамах, дом в Лозанне, квартира в Малаге – это мы ещё не до конца с твоим ноутбуком разобрались.

­– Мне нужно подумать.

– Думай, – Младенов взглянул на часы, – у тебя минута.

­– Погоди, а что, если я откажусь?

Полковник службы безопасности развёл руками.

­– Тогда я выйду из этой комнаты и забуду, когда в последний раз тебя видел. Довольно вопросов, Шандор.

Он повернулся к Амихаю и произнёс на своём зубодробительном английском:

– Мы закончили. Клиент расскажет Вам обо всём, что знает.

***

Таким возбуждённым своего визави Рони ещё не видел. Два раза тот выходил из помещения, чтобы поговорить по телефону. Лицо его раскраснелось и даже волосы, всегда идеально уложенные один к одному, были слегка растрёпаны. Рони показалось, что он хочет снять очки, но в последний момент тот сдержался и не стал демаскироваться. Шахар не мог видеть его глаз, но от противника явно исходило ощущение одержанной победы.

– Игра окончена, господин шпион.

– Вы это уже говорили, – глядя в пространство за спиной допрашивающего, безучастно произнёс Рони.

– Отдаю должное Вашему актёрскому мастерству. А также Вашему мужеству – не каждый в состоянии продолжать играть с приставленным к голове пистолетом.

Шахар вздохнул:

– Кажется, я готов признать себя кем угодно, лишь бы это всё побыстрее закончилось.

Допрашивающий обошёл стол, наклонился к самому лицу Рони и, раздельно и медленно выговаривая ивритские слова, произнёс:

– Ани ло царих эт га-видуй шелха – ани гилити отха гам каха (А мне больше не нужно Ваших признаний – ведь я и так раскрыл Вас – иврит). Не удивляйтесь, я пять лет изучал язык нашего главного врага. Мы знаем, что израильтяне при попадании в плен обязаны сообщать противнику всю имеющуюся у них информацию, только бы остаться в живых. Все известные им пароли, коды и шифры будут в кратчайший срок изменены, тем не менее, налицо трогательная забота сионистского государства о своих гражданах.

– Неудивительно, – он злорадно ухмыльнулся, – ведь вас осталось так мало на земле. Полагаю, скоро станет ещё на одного меньше.

Он резко выпрямился.

– Уведите!

Когда Рони выходил из дверей, вдогонку ему донеслось:

– Молись своему Б-гу, еврей!

***

– И снова они на шаг впереди! – чугунный кулак Гринбойма врезался в стену, едва не пробив её насквозь. На испуганно обернувшегося эксперта-криминалиста сверху посыпалась штукатурка.

­– Держи себя в руках, Давид, – поморщился Карми.

Они с Младеновым стояли в гостиной двухкомнатной «хрущёвки» в типовой пятиэтажке на окраине Бургаса. В квартире были заметны следы пребывания нескольких мужчин, в спешке покинувших её, успевших, однако, стереть отпечатки пальцев со всех видимых поверхностей. На полу в ванной комнате обнаружили небольшую лужицу машинного масла – очевидно, там чистили оружие.

– Может Радо нам не всё рассказал? – потирая костяшки пальцев, высказал предположение Гринбойм.

­– Какой смысл ему говорить полуправду? – Младенов открыл дверь на балкон и закурил. – Сдав нам эту квартиру он, считай, подписал себе приговор. Такие люди не прощают предательства. Ему остаётся надеяться на мастерство доктора Шейнемана...

– ...или на то, что мы доберёмся до этих уродов раньше, – мрачно добавил Карми.

– А если Радо успел предупредить их? – продолжал настаивать Гринбойм.

– Когда и каким образом? Они покинули квартиру как минимум вчера, то есть до того, как вы взяли Шандора, – Младенов покачал головой, – нет, тут дело в другом.

– Их что-то спугнуло... – Амихай поднял глаза на Давида.

– ...и они что-то знают, – закончил фразу Гринбойм.

Все трое, не сговариваясь, посмотрели на часы. Жизнь Рони находилась сейчас не просто в опасности – она буквально висела на волоске. Мысли о худшем каждый из них старательно от себя гнал.

***

Вернувшись в свой подвал, Рони начал разминку. Сначала растяжки – шея, плечи, руки, ноги. Медленно, не спеша. Так лучше думалось, да и свою обеспокоенность проще скрыть от наблюдающего за ним в глазок надзирателя. «Обеспокоенность» – было мягко сказано. Рони не сомневался, что Али (он недавно узнал имя допрашивающего) не блефует. Враг не в курсе деталей, но ему известно происхождение Шахара. И это, пожалуй, худшее, что могло случиться.

В прошлом году завершилась эпопея с военнослужащим ЦАХАЛя Гиладом Шалитом. 19-летний капрал был захвачен боевиками ХАМАСа на израильской стороне границы с Газой. Террористы прорыли туннель, последние триста метров которого проходили по израильской территории, уничтожили экипаж танка и пленили легкораненного Шалита.

Попытка освобождения солдата по горячим следам успеха не принесла. В течение последующих пяти лет правительство вело переговоры с террористами, причём условия последних становились всё более жёсткими. Заключённое в конечном итоге соглашение впечатляло. В обмен на освобождение одного солдата Израиль выпустил из тюрем свыше тысячи осуждённых террористов, многих с «кровью на руках»!

Если враг выторговал столько людей за перепуганного мальчишку-капрала, сколько же он запросит за матёрого разведчика? Для Израиля в этом вопросе, конечно, важны не профессиональные качества, главное – вернуть живыми своих людей. Но у террористов появляется дополнительный козырь. К тому же, есть ещё один момент, который нельзя не учитывать.

Рони прекрасно знал, что Моссад делает всё возможное, чтобы разыскать его. Наверняка, подключены и другие спецслужбы. И находится он не в Газе, не в Ливане и не в Сирии. Возможности противника в европейской стране сильно ограничены и он это понимает. Процесс переговоров может затянуться, а Моссад, тем временем, выйдет на след. Переправить пленника на Ближний Восток возможно, но рискованно – контроль во всех местах пересечения границы будет сейчас усилен. Террористам проще перевезти труп – за него, как показывает практика, тоже можно немало получить.

Шахар подумал, что привычное определение врагов как «террористов», в данном случае неверно. Ему противостоят люди из спецслужбы, и даже если они используют некоторые методы обычных бандитов, всё равно являются куда лучше подготовленными, а значит, более опасными противниками.

Как бы то ни было, его не устраивает ни один вариант подобного развития событий. Захват в плен стал следствием просчёта и недооценки противника. Хотя операция была санкционирована руководством, и никто в их работе не застрахован от ошибки, ответственность за провал полностью лежит на нём. И он, опытный оперативник Рон Шахар, не допустит обмена себя на толпу непримиримых врагов. Живым или мёртвым. По крайней мере, сделает всё для этого возможное.

Рони отжался от пола последние пятьдесят раз и закончил тренировку. Решение принято. Осталась самая малость – осуществить его. Составить план действий нереально – противник до сих пор не ошибался, и уцепиться не за что. Следовательно, действовать придётся по обстоятельствам и идти на огромный риск. Неважно, они всё равно его убьют. А один из ста – тоже шанс. Вот у Шалита не было ни одного. А с его подготовкой... Даже если спастись не удастся, кого-то из врагов он обязательно захватит с собой.

Шахар вытянулся на койке. Теперь он будет отдыхать. Спать вполглаза, прислушиваясь вполуха. Они придут скоро, он это знал.

***

Приглушённые голоса в коридоре раздались где-то между двумя и тремя часами ночи. Словно выброшенный пружиной из койки, Рони занял позицию справа от двери. Голоса приближались. Оружия не было, но это уже не важно. Он сам – прекрасно отлаженная, готовая к действию машина уничтожения. Они пожалеют, что не держали его постоянно на барбитуратах.

Снаружи донёсся шум, какой-то неприятный звук, похожий на хруст, и через несколько мгновений дверь отворилась. Человек ступил внутрь, остановился, привыкая к темноте, сделал ещё один шаг, и в этот момент Рони ударил его сзади ногой под колено, ловя оседающее тело в удушающий захват. Атакованный человек повёл себя странно. Он не стал сопротивляться, а лишь вскинул руки, повернув их ладонями назад, демонстрируя, что там ничего нет. Затем он сомкнул ладони, подняв вверх большие пальцы и указал ими назад. Не ослабляя захвата, Рони обернулся. У открытой двери лежал охранник с неестественно вывернутой головой, что однозначно свидетельствовало о сломанных шейных позвонках. Не отпуская левой руки, Рони обшарил правой ночного визитёра, и с удовлетворением вытащил из наплечной кобуры компактный «Вальтер П99».

Отпустив пленника (оказывается, теперь он берёт в плен!), Шахар выглянул наружу. Кроме отправившегося к праотцам охранника, в коридоре никого не было. Рони проверил обойму, дослал патрон в патронник. «Посетитель» прокашлялся, опершись руками в колени и осторожно повертел головой вправо-влево.

– Радушно здесь гостей встречают!

– Ты кто такой? – «Вальтер» оказался направлен своему хозяину в солнечное сплетение.

­– Для тебя, определённо, добрый самаритянин.

– Повторяю вопрос!

Человек сделал полшага вперёд, оказавшись в полосе света.

– Теперь узнал?

Рони сумел сохранить бесстрастное выражение лица, не выказав удивления. Перед ним стоял «бомж» из ресторана «Атлантида», только гладко выбритый и одетый в дорогой летний пиджак от Армани.

– Подождём, пока здесь все охранники соберутся или уже пойдём? – поинтересовался самаритянин-бомж.

Рони схватил его за воротник стильного пиджака и ткнул стволом в правую почку.

– Учти, если это ваша игра – ты умрёшь первым!

Они вышли из дома и быстро пересекли двор. Охранник в будке спал, положив голову на руки. Вот только повёрнута была его голова по отношению к туловищу несколько больше, чем это бывает у... живых людей.

Неприметная серая «Тойота Королла» стояла сразу за воротами. Рони разместился посередине заднего сидения, продолжая держать пистолет, направленным на водителя. Они проехали мимо нескольких одинаковых коттеджей до конца улицы, повернули налево, сделали полукруг, выехав из посёлка и через пару минут уже набирали скорость на междугороднем шоссе. Несколько раз Рони оглядывался, убеждаясь в отсутствии преследования. В мозгу робким ростком пробивалась мысль о произошедшем чуде, которую дисциплинированное сознание пыталось подавить, не позволяя расслабляться раньше времени.

– А ты неплохо сработал с теми двумя на вилле, – сдержанно похвалил Рони водителя, ставя «Вальтер» на предохранитель.

­– Ты тоже достаточно хорош для торгового агента, – не остался в долгу тот, прикуривая от электрической зажигалки и протягивая Рони пачку «Lucky Strike Lights».

– Спасибо, – Шахар подавил желание закурить, – только куда мне до колоритного «бомжа».

– Догадался, в чьи лапы попал? – водитель бросил быстрый взгляд в зеркало заднего вида.

– Внешняя разведка Ирана? А охрана – арабы из Хезбаллы?

– Ты даже лучше, чем я предполагал, молодец.

Рони пропустил комплимент мимо ушей.

– Почему меня решили взять в разработку?

– По моей рекомендации.

– По твоей?!

– Да. Али, мой непосредственный начальник, способный человек, но его недавно перевели к нам из другого ведомства, и он ко мне прислушивается.

– В чём я прокололся?

– Пожалуй, ни в чём. Считай, что у меня хорошо развита интуиция. Ну, может быть, не следовало соглашаться на встречу одному на нашей территории. Хотя, думаю, я бы тоже согласился.

– А как вы узнали о моём происхождении?

– Как следует навели справки в Москве – там тебя кто-то сдал.

– Ч-чёрт! Кто?

– Я не знаю. За деньги – это не проблема. У тебя есть ещё вопросы?

– Есть. Главный. Почему?

– Долго рассказывать. Как-нибудь в другой раз.

– И что теперь?

– Через пару километров будет развилка. За ней – полицейский пост. Я высажу тебя перед поворотом.

– Но ты не можешь возвращаться обратно!

– Я должен ещё кое-что уладить. Не беспокойся, я не наследил.

– Как тебя зовут?

– Имена так мало значат в нашей профессии... Фархад.

«Хонда» плавно затормозила у дорожного указателя со стрелкой на Бургас.

– Ещё один вопрос...

– У нас нет больше времени. Возможно, они там уже хватились. – Немного смягчившись. – Не всё сразу, мой друг. Пожалуйста, уходи.

Рони стиснул его плечо.

– Я в долгу у тебя, Фархад.

– Сочтёмся... пистолет оставь.

Рваные облака на небе разошлись, и в их просвет выплыла неполная жёлтая луна, похожая на початый круг ноздреватого голландского сыра. Линия горизонта на востоке окрасилась в нежно-алый цвет. Шахар вспомнил, что впервые увидел утреннюю зарю в десятом классе, во время похода по Иудейским горам. Впечатление было столь ярким, что повлияло на решение изменить фамилию (шахар – заря на иврите). Как ни странно, даже родители тогда не возражали.

Рони проводил взглядом удаляющийся автомобиль и, поёживаясь от ночной прохлады, двинулся через дорогу к фосфоресцирующей табличке поста дорожной полиции.

***

– Фархад Назари, торговый представитель «Персиан Экспорт Петролеум», в действительности кадровый офицер департамента внешней разведки Ирана. Убит вчера в своём номере отеля «Гранд палас» в Варне, – Гринбойм бросил на стол конверт с фотографиями. – Полное совпадение с фотороботом, составленным Шахаром. Убийцы перевернули вверх дном гостиничный номер, но деньги и ценные вещи не тронули. Они снова опередили нас, Командир.

Амихай Карми задумчиво перебирал снимки, затем снял очки и хрустнул пальцами.

– Спасибо, что прилетел, Медведь. Как ни прискорбно, но мы не могли предотвратить смерть этого парня. Вчера поздно вечером в наше посольство в Париже обратилась жена Назари с дочкой с просьбой о предоставлении им политического убежища. Муж отправил их из Ирана три дня назад и должен был вылететь в Париж сегодня утренним рейсом. В случае, если он не позвонит или позвонит, но не скажет условную фразу, ей следовало немедленно обращаться к нам. Так всё и произошло. Где-то Назари допустил ошибку, что немудрено – он находился в цейтноте – Рони убили бы в ближайшее время.

– Но почему, Г-сподь всемогущий, он пошёл на это?!

– Жена рассказала, что Назари был добрым человеком, хорошим семьянином, души не чаял в дочке. И, одновременно – очень замкнутым, скрытным. Но тут отпечаток профессии, ничего не попишешь. Кстати, супруга даже точно не знала, чем он занимается. Ни о каком недовольстве иранским режимом или желании эмигрировать никогда не заходило и речи. Решение обратиться в израильское посольство её поразило, но, как истинно восточная женщина, она не привыкла перечить мужу. Да, одна из бабушек Назари, вроде бы, была еврейкой, возможно, это как-то повлияло.

Давид с силой провёл ладонями по волосам, словно пытаясь согнуть свой непокорный, уже слегка отросший «ёжик».

– Мы потеряли ценного потенциального агента, Амихай.

– Мы потеряли больше – человека, спасшего душу в народе Израиля...

– ...отдав за неё свою собственную.

Карми достал из бара початую бутылку «Jack Daniels» и деревянную коробку настоящих кубинских сигар. Гринбойм кивнул и выплюнул в мусорную корзину неизменную жвачку. Они молча выпили и минут пять сосредоточенно курили, выпуская дым почти одинаковыми сизыми кольцами. Глядя на тлеющий кончик сигары, Давид негромко спросил:

­– Рони ничего не знает?

– Нет. Я настоял, чтобы он прошёл реабилитационный курс и какое-то время находился под наблюдением психолога. Он, конечно, отказывался, снова рвался в бой. Пришлось пригрозить отстранением от оперативной работы. Скажу, когда вернётся.

– Для него будет тяжёлый удар.

– Давид, а когда они для нас бывали лёгкими?

– Ты прав. Пошли на воздух.

С балкона квартиры Амихая Карми открывался прекрасный вид на лазоревое, покрытое лёгкими пенными барашками, умиротворяющее взгляд Средиземное море. Гринбойм вполголоса произнёс браху (благословение – иврит) на океан, распространяющуюся также и на Средиземное море.

– Становишься религиозным на старости лет? – без тени иронии спросил Амихай.

– Не знаю, вряд ли... Но эту браху произношу каждый раз, видя Средиземное после долгого перерыва.

Давид достал новую упаковку жевательной резинки, повертел в руках и сунул обратно в карман.

– Теперь придётся начинать поиски заказчиков теракта в Бургасе заново.

Амихай прищурился, и в уголках его васильково-синих глаз резко обозначились глубокие лучи морщинок.

– Мы обязательно найдём их, Медведь...

– ...потому что мы всегда их находим.

Марк Ингер

июнь 2019